STRAIGHT EDGE – осмысленный и беспощадный молодые люди на улицах Владимира, которых и так прёт, «без всякого компота»

Движение стрэйт-эджеров (от англ. - твёрдая, острая, резкая, чёткая грань) зародилось в США, в Бостоне, на рубеже семидесятых-восьмидесятых годов. Панки и хардкорщики поняли, что их поколение может просто исчезнуть из-за проблем с наркотиками, алкоголем, табаком, беспорядочными половыми связями. Физически исчезнуть частично, а морально и интеллектуально исчезнуть со «сцены истории» практически тотально.

Массовое употребление всех этих вредных веществ было связано, во-первых, с тем, что панками и любителями хардкора все эти «радости жизни» воспринимались как форма, практика протеста против сложившихся общественных отношений. Вовторых, с тем, против чего собственно и боролись во многом прогрессивные молодые люди, а именно с рекламой табака, алкоголя, свободного секса. Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, даже если ты борешься против него. То есть панки употребляли алкоголь, табак, наркотики, трахались налево и направо частично из-за чувства протеста против капиталистической эксплуатации и остатков пуританской морали, а частично всё-таки под воздействием рекламы и моделей поведения, внедряемых сериалами, фильмами и статьями в журналах. 

Вот и решили молодые люди продолжать слушать жёсткий панк и хардкор, танцевать безумные танцы (смесь акробатики и боевых искусств - «mosh pit»), а кайф получать от этого и ещё от ощущения единения и жёсткого и неуклонного следования избранному пути. При всём этом не пить, не курить, не нюхать, не вмазываться, не закидываться и совершать половые акты очень избирательно, под воздействием больших и настоящих чувств.

Кроме того, стрэйт-эджеры — вегетарианцы, антиглобалисты, социально ответственные люди, старающиеся помогать тем, кто в этом нуждается — и людям, и животным. Многие из них не пьют «кака-колу» (потому что там кофеин, да и компания сама глобалистская), а также кофе и чай (поскольку кофеин есть и там). Вообще они избегают всякой зависимости. Что из явлений нашего мира может породить зависимость, то есть стать наркотиком — а это может быть и телевизор, и интернет — каждый решает сам. 

Естественно, такое могли придумать только в протестантской Америке с её тягой к пуританству, сухому закону и мессианству. И вообще, стрэйт-эджеры напоминают пуритан или своеобразный «монашеский орден». Но должен же быть хоть в ком-то здравый смысл. 

Любопытно, что общество настороженно относится к этим людям. Для нас почему-то стал (да в общем-то и всегда был) понятен «порок» и совершенно не понятно его отрицание. Всегда непьющих и некурящих людей подозревали в чём-то таком особенно опасном… Как-то странно, что законопослушность и «правильность» в нашем мире связаны с пивом, табаком и даже с наркотиками. Пиво активно используется как такой патриотический «якорёк», цепляющий спортивных болельщиков, как цемент повседневности, «без пива никуда». Табак, его употребление (вообще российская политическая традиция) был в самом начале, при Петре I, символом модернизации российского общества. С наркотиками, с «контрабандным» использованием их в политических и экономических целях сложнее, эта тема требует, пожалуй, отдельной статьи. 

Мы беседуем в редакции CITY со стрэйт-эджером N, молодым человеком семнадцати лет, только что окончившим среднюю школу, готовящимся к медицинской карьере.

Как вы узнали об этом движении?

Как вы пришли к осознанию того, что вы стрэйт-эджер, вот проснулись и поняли?

Я уже давно слушаю музыку, ну, почти такую, какую слушают стрэйт-эджеры, хардкор, панк. Правда тогда это был не стрэйт-эджерский панк и хардкор. Тогда я лояльно относился к тому образу жизни, против которого выступают стрэйт-эджеры. Около года назад я понял, что мне не нужно всё это, что это мешает жить мне и многим моим знакомым. Я увидел, насколько разрушительны многие из наших так называемых «увлечений».

Сколько стрэйт-эджеров во Владимире, в России?
Во Владимире человек двадцать-тридцать. В России не знаю, в столицах несколько тысяч. Движение всё ещё в самом начале развития, хотя появилось у нас ещё в девяностые. Мы видимся на концертах. Стрэйт-эдж-группы приезжают к нам, и мы ездим на концерты в Москву.

Почему вы предпочитаете анонимность, по чему вы для наших читателей решили быть N?
Причины две. Первая — я не хочу выпячивать своё «я». Мне кажется, для стрэйт-эджера это не совсем приемлемо. Во-вторых, ситуация такова, что… она очень запутана. Идеи стрэйт-эджерства исповедуются очень разными людьми. Есть правые молодёжные движения, есть левые, есть мы — я и ещё несколько человек, которые находятся посередине. Я не хотел бы осложнения отношений со всеми этими людьми. У них у всех свои взгляды на то, что же такое стрэйт-эдж. Они видят разные — политические, социальные, экономические — причины сложной ситуации с алкоголем и наркотиками и делают из этого свои, очень разные выводы. Потом, в связи с этим, не хотел бы привлекать к себе внимание со стороны разных органов. Ведь, как я уже сказал, идеи стрэйт-эджерства исповедуются очень и очень разными людьми… Часто возникают жёсткие ассоциации между идеями стрэйт-эджерства и остальными идеями группы людей, выступающих так же, как и стрэйт-эджеры, против разрушительного образа жизни.

Атрибутика… можно ли стрэйт-эджера узнать на улице?

Можно, конечно, но не всегда. Мы не стремимся к превращению себя в наглядную агитацию. Наше основное отличие — наш образ жизни. Но есть значки с символикой, слоганами нашего движения, майки с названиями стрэйт-эджерских групп. Есть татуировки. Лозунги движения — «DRUG FREE», «POISON FREE», аббревиатура — «sXe». Основной опознавательный знак — косой крест на тыльной стороне руки. Его можно набить как татуировку навсегда, можно нарисовать на концерт… Нет единого мнения среди стрэйт-эджеров, нужно ли всегда носить эти знаки, то есть нужно ли делать татуировку и всегда и всем предъявлять свою приверженность стрэйт-эджу. Я вот пропагандой почти не занимаюсь, если меня спрашивают, то я рассказываю, что и как. Но есть и активные пропагандисты. В Америке есть очень жёсткие группы стрэйт-эджеров. Увидят на улице человека с сигаретой или пивом – могут и побить… Это крайности, но это, к сожалению, есть везде, во всех течениях, даже самых гуманных.

Что из себя представляет движение стрэйт-эджеров сегодня?
Движение очень разнообразно. Есть Hardline Pro-Life Straight Edge – это южнокалифорнийское, жёсткое течение стрэйт-эджеров, непримиримая борьба с табаком, алкоголем и наркотиками, в том числе и незаконными методами. Есть Softline Straight Edge – мягкий вариант стрэйт-эджа, в основном пропаганда и агитация. Есть Militant Pro-Life Straight Edge, бостонское, очень жёсткое течение. Ну, их довели наркоторговцы и нео-нацисты, и теперь эти парни готовы уничтожить зло вместе с его носителями. Есть Christian Straight Edge – движение, в котором переплетаются христианские идеи и идеи стрэйт-эджерства. Ещё есть Vegan Straight Edgе, представители которого напирают на вегетарианство.

Крест на руке — он откуда взялся?

Говорят, что в конце семидесятых в Америке такой крест рисовали на руках несовершеннолетних посетителей концертов панк-групп, чтобы в баре бармен видел, что им нельзя продавать спиртное. Вот это и стало символом движения. 

Как ваши родители и сверстники относятся к вашему образу мысли и жизни?

Родители очень хорошо, естественно, относятся к тому, что я не пью и не курю, а вот к вегетарианству относятся всё-таки с предубеждением. А сверстники… по-разному, большинство не понимают, но это выбор каждого. Я убеждён, что идеи стрэйт-эджерства нельзя навязывать, человек должен прийти к этому сам. Наше движение вряд ли может стать модой.

Как вы думаете, сколько вы будете следовать выбранному пути?
Надеюсь, что всегда. Конечно, многие не выдерживают стрэйт-эджерства… но, повторюсь, это выбор каждого.